10.10.2011 в 16:19
Я пришёл изада флудильни с фиком, написанным ещё до прихода в вашу сектуваше сообщество, закидываю неисправленным (очень dark, очень непонятно)
Исполнение №1
гранатаНазвание: Я проклят.
Саммари: «Мальчик мой, ты же знаешь, что любовь – это смерть» (с)рок-мюзикл «Последнее испытание»: «Танго со смертью».
Дисклеймер: стандартный, в тяжёлой форме.
Предупреждения: ООС, какой-то AU и вообще глюк, короче, автору не стоило смотреть по жизни столько фантастики и аниме.
Джон Уотсон не мог и представить, что такое когда-нибудь произойдёт. Хотя другие считали, что подобные вещи уже давно в его обиходе. Но даже если бы в докторе скопилась вся толерантность, он бы никогда в жизни не назвал это нормальным.
Это случилось спустя месяц после «случая в бассейне». Физических повреждений у них не было, – прекрасная мысль прыгнуть в бассейн – но Шерлок по прибытии домой стал каким-то не таким. Скука стала смешиваться с неизвестной до селе грустью, из расследований исчезла значительная часть куража, а в тоне презрения начали сквозить нотки отчаяния. Джон долго убеждал себя, что это просто галлюцинации, что это в нём что-то сломалось. Доктор долго верил в это, пока печаль в глазах детектива не начали замечать другие.
В один из пасмурных дней Джон сорвался.
-Шерлок, что происходит?
Детектив, до этого лежащий на диване с несчастным видом, в недоумении обратил взор на соседа.
-Мне не понятна суть твоего вопроса. Будь добр объяснить. – О, да, Холмс мог быть предельно вежлив. Только вот яда в этой вежливости было в разы больше, чем в его обычных оскорблениях.
-Твоё состояние. Ты мрачнеешь. Иногда я даже думаю, что у тебя дипрессия. Тебя что-то беспокоит. И это не вопрос. Ты не должен держать это в себе. Скажи что-нибудь, сделай, тебе станет легче. Я понимаю, что из моих уст это звучит лицемерно, но ведь у тебя нет братьев Холмс, которые не только правильный диагноз поставят, но и вылечить сумеют. Здесь только я, и ты знаешь, что ради тебя я готов на всё…
-Спасибо за предложение, я его обдумаю.
-Шерлок, я ведь серьёзно.
-Я же сказал, что обдумаю твоё предложение.
-Ладно, как хочешь.
Джон устало поднялся из кресла и отправился на кухню делать чай.
Ответ он получил через несколько дней на кухне за готовкой всё того же пресловутого чая. Доктор как раз насыпал себе сахар, когда, когда за его спиной раздался голос его соседа.
-Я обдумал твоё предложение, Джон.
-Ну, так что? – Спросил Уотсон, оборачиваясь. Оказалось, что Шерлок стоит к нему очень близко.
-Я хочу кое-что сделать.
-Ну, делай.
-Дело в том, что мои действия могут тебе не понравиться.
-Это тебя когда-то останавливало?
В ответ на шпильку Холмс ОЧЕНЬ выразительно посмотрел на доктора.
-Хорошо, я постараюсь быть терпеливым. – Взгляд не изменился.
-О, боги, ладно, можешь в случае чего применить силу, только избавь меня от этого несчастного вида.
Холмс облегчённо вздохнул. Его руки потянулись к лицу Джона, пальцы одной обхватили подбородок и потянули вниз, приоткрывая рот, ладонь другой легла на затылок, притягивая, не давая отстраниться. Уотсон вздрогнул от соприкосновения губ. Поцелуй получился очень осторожным и нежным, но при этом причинял ему невероятную боль, будто губы, язык и пальцы детектива были покрыты кислотой. Джон старался стерпеть болезненные ощущения, но через пару минут боль стала невыносимой. Он аккуратно высвободил голову из цепких объятий и плавно отстранился.
-Ну, всё, достаточно, я уже понял. – Доктор постарался говорить как можно мягче, чтобы не ранить раскрытую душу детектива. Но Шерлок вдруг вцепился Джону в предплечья и вновь потянулся к нему с видом ребёнка, которого отрывают от родной матери.
-Ещё, - просит он так жалостливо, будто вот-вот расплачется.
-Нет, Шерлок, хватит, - говорит Уотсон уже твёрже, ему совершенно не хочется повторять этот болезненный опыт.
-Ещё, - повторяет Холмс с долей упрямства, пытаясь возобновить прикосновение губ. Джон с ужасом понимает, что ладони Шерлока обжигают его руки сквозь ткань рубашки. Всё это вызывает из памяти древнюю легенду, привезённую отцом с Кавказа, о проклятом демоне, прикосновения которого губят всё живое. Трель телефона дарит Джону надежду на спасение. И оправдывает себя. Холмс будто очнулся от наваждения, проморгавшись, отпускает Уотсона и направляется в гостиную, чтобы ответить на звонок. Когда Джон пришёл в себя, Шерлок уже в пальто натягивал перчатки.
-Что случилось?
-Новое дело.
-Я тебе нужен?
Пауза. Шерлок поджимает губы и говорит медленно, словно выдавливая из себя слова.
-Нет, я справлюсь один.
Мгновение, и Шерлок хлопает внизу дверью. Джон на подкашивающихся ногах добрёл до дивана. Что это вообще было? Разве от простых прикосновений может быть так больно? Озадачиваясь этими вопросами, Джон плавно погрузился в глубокий сон. Будят его те же ожоги на губах и под рубашкой. Уотсон распахивает глаза и поплывшим от боли зрением фиксирует в сознании серые глаза, чёрные кудри. Шерлок.
Он понимал, что прикасаться нельзя, знал, что причиняет боль, но не мог удержаться, так сладок был поцелуй. Увидев Джона, мирно спящего на диване, Холмс перестал управлять телом. Он ждал этого так долго, так долго сдерживал себя, не позволяя никому к себе прикоснуться. И вот теперь ему позволено стать ближе, и уже не важно, что произойдёт, он так хотел…
Шерлок упал на колени перед диваном и склонился над лицом возлюбленного, запоминая каждую черту лица, каждый вздох.
-Ты сказал, что ради меня готов на всё. А умереть?
В ответ молчание.
-Конечно. Ты ведь не раз уже хотел так сделать. Ради меня…
Поцелуй, как и в прошлый раз, был слаще мёда. Но Джон во сне даже не дрогнул. Живучий. А что, если поспешить? Сможет ли он познать его? Руки сами забрались под рубашку. О, да, эта кожа словно бархатная… Джон, наконец, открыл глаза. Потемневшие от боли, наполненные ужасом, глаза невыразимого цвета. Нет-нет, не отстраняйся, потерпи немного. Не нужно на меня так смотреть, я сам не знаю, когда мои руки успели раздеть тебя. Нужно спешить, прости, тщательно готовить тебя нет времени. Вот так, два пальца, не бойся, это не на долго. Разведи пошире ноги. Не упрямься, ну же, прими меня. О, да, вот так. Какой же ты тесный. Не нужно криков, лучше поцелуй меня, ведь у нас так мало времени. Потерпи ещё чуть-чуть, мне не долго осталось.
Оргазм был самым прекрасным моментом для Шерлока и самым болезненным для Джона. Когда Холмса отпустило, Уотсон попытался, было, высвободиться, но детектив прижался к нему всем телом и вновь прильнул к его губам. Это было выше его сил. Доктора охватила паника, тело бросило в дрожь. Оно сопротивлялось, пытаясь скинуть Холмса, всё ещё надеясь на спасение. В глазах окончательно потемнело, каждая клетка тела наливалась свинцом.
Неужели ласками можно убить?
Уотсон постепенно прекратил дёргаться. Сердце Шерлока Холмса больше не бьётся. Он сам отравил его отчаянием. И здесь ему больше нечего делать. Утром миссис Хадсон обнаружит тело, Лестрейд со своей командой опять не найдёт истины, а единственный в мире детектив-консультант исчезнет. Навсегда.
Очнулся он на диване в холодном поту. Это был кошмар или его собственные воспоминания? Нужно срочно проверить. Где он? Наверное, в своей комнате. Чёрт, вокруг слишком темно, а лестница слишком длинная. Ну же, скорей.
Он упал на колени перед кроватью. Вот он, лежит, живой, невредимый. Спит.
-Прости меня, пожалуйста. Прости. Обещаю, я больше к тебе никогда не прикоснусь.
Ответ на своё предложение Джон так и не получил.
URL комментарияИсполнение №1
гранатаНазвание: Я проклят.
Саммари: «Мальчик мой, ты же знаешь, что любовь – это смерть» (с)рок-мюзикл «Последнее испытание»: «Танго со смертью».
Дисклеймер: стандартный, в тяжёлой форме.
Предупреждения: ООС, какой-то AU и вообще глюк, короче, автору не стоило смотреть по жизни столько фантастики и аниме.
Джон Уотсон не мог и представить, что такое когда-нибудь произойдёт. Хотя другие считали, что подобные вещи уже давно в его обиходе. Но даже если бы в докторе скопилась вся толерантность, он бы никогда в жизни не назвал это нормальным.
Это случилось спустя месяц после «случая в бассейне». Физических повреждений у них не было, – прекрасная мысль прыгнуть в бассейн – но Шерлок по прибытии домой стал каким-то не таким. Скука стала смешиваться с неизвестной до селе грустью, из расследований исчезла значительная часть куража, а в тоне презрения начали сквозить нотки отчаяния. Джон долго убеждал себя, что это просто галлюцинации, что это в нём что-то сломалось. Доктор долго верил в это, пока печаль в глазах детектива не начали замечать другие.
В один из пасмурных дней Джон сорвался.
-Шерлок, что происходит?
Детектив, до этого лежащий на диване с несчастным видом, в недоумении обратил взор на соседа.
-Мне не понятна суть твоего вопроса. Будь добр объяснить. – О, да, Холмс мог быть предельно вежлив. Только вот яда в этой вежливости было в разы больше, чем в его обычных оскорблениях.
-Твоё состояние. Ты мрачнеешь. Иногда я даже думаю, что у тебя дипрессия. Тебя что-то беспокоит. И это не вопрос. Ты не должен держать это в себе. Скажи что-нибудь, сделай, тебе станет легче. Я понимаю, что из моих уст это звучит лицемерно, но ведь у тебя нет братьев Холмс, которые не только правильный диагноз поставят, но и вылечить сумеют. Здесь только я, и ты знаешь, что ради тебя я готов на всё…
-Спасибо за предложение, я его обдумаю.
-Шерлок, я ведь серьёзно.
-Я же сказал, что обдумаю твоё предложение.
-Ладно, как хочешь.
Джон устало поднялся из кресла и отправился на кухню делать чай.
Ответ он получил через несколько дней на кухне за готовкой всё того же пресловутого чая. Доктор как раз насыпал себе сахар, когда, когда за его спиной раздался голос его соседа.
-Я обдумал твоё предложение, Джон.
-Ну, так что? – Спросил Уотсон, оборачиваясь. Оказалось, что Шерлок стоит к нему очень близко.
-Я хочу кое-что сделать.
-Ну, делай.
-Дело в том, что мои действия могут тебе не понравиться.
-Это тебя когда-то останавливало?
В ответ на шпильку Холмс ОЧЕНЬ выразительно посмотрел на доктора.
-Хорошо, я постараюсь быть терпеливым. – Взгляд не изменился.
-О, боги, ладно, можешь в случае чего применить силу, только избавь меня от этого несчастного вида.
Холмс облегчённо вздохнул. Его руки потянулись к лицу Джона, пальцы одной обхватили подбородок и потянули вниз, приоткрывая рот, ладонь другой легла на затылок, притягивая, не давая отстраниться. Уотсон вздрогнул от соприкосновения губ. Поцелуй получился очень осторожным и нежным, но при этом причинял ему невероятную боль, будто губы, язык и пальцы детектива были покрыты кислотой. Джон старался стерпеть болезненные ощущения, но через пару минут боль стала невыносимой. Он аккуратно высвободил голову из цепких объятий и плавно отстранился.
-Ну, всё, достаточно, я уже понял. – Доктор постарался говорить как можно мягче, чтобы не ранить раскрытую душу детектива. Но Шерлок вдруг вцепился Джону в предплечья и вновь потянулся к нему с видом ребёнка, которого отрывают от родной матери.
-Ещё, - просит он так жалостливо, будто вот-вот расплачется.
-Нет, Шерлок, хватит, - говорит Уотсон уже твёрже, ему совершенно не хочется повторять этот болезненный опыт.
-Ещё, - повторяет Холмс с долей упрямства, пытаясь возобновить прикосновение губ. Джон с ужасом понимает, что ладони Шерлока обжигают его руки сквозь ткань рубашки. Всё это вызывает из памяти древнюю легенду, привезённую отцом с Кавказа, о проклятом демоне, прикосновения которого губят всё живое. Трель телефона дарит Джону надежду на спасение. И оправдывает себя. Холмс будто очнулся от наваждения, проморгавшись, отпускает Уотсона и направляется в гостиную, чтобы ответить на звонок. Когда Джон пришёл в себя, Шерлок уже в пальто натягивал перчатки.
-Что случилось?
-Новое дело.
-Я тебе нужен?
Пауза. Шерлок поджимает губы и говорит медленно, словно выдавливая из себя слова.
-Нет, я справлюсь один.
Мгновение, и Шерлок хлопает внизу дверью. Джон на подкашивающихся ногах добрёл до дивана. Что это вообще было? Разве от простых прикосновений может быть так больно? Озадачиваясь этими вопросами, Джон плавно погрузился в глубокий сон. Будят его те же ожоги на губах и под рубашкой. Уотсон распахивает глаза и поплывшим от боли зрением фиксирует в сознании серые глаза, чёрные кудри. Шерлок.
Он понимал, что прикасаться нельзя, знал, что причиняет боль, но не мог удержаться, так сладок был поцелуй. Увидев Джона, мирно спящего на диване, Холмс перестал управлять телом. Он ждал этого так долго, так долго сдерживал себя, не позволяя никому к себе прикоснуться. И вот теперь ему позволено стать ближе, и уже не важно, что произойдёт, он так хотел…
Шерлок упал на колени перед диваном и склонился над лицом возлюбленного, запоминая каждую черту лица, каждый вздох.
-Ты сказал, что ради меня готов на всё. А умереть?
В ответ молчание.
-Конечно. Ты ведь не раз уже хотел так сделать. Ради меня…
Поцелуй, как и в прошлый раз, был слаще мёда. Но Джон во сне даже не дрогнул. Живучий. А что, если поспешить? Сможет ли он познать его? Руки сами забрались под рубашку. О, да, эта кожа словно бархатная… Джон, наконец, открыл глаза. Потемневшие от боли, наполненные ужасом, глаза невыразимого цвета. Нет-нет, не отстраняйся, потерпи немного. Не нужно на меня так смотреть, я сам не знаю, когда мои руки успели раздеть тебя. Нужно спешить, прости, тщательно готовить тебя нет времени. Вот так, два пальца, не бойся, это не на долго. Разведи пошире ноги. Не упрямься, ну же, прими меня. О, да, вот так. Какой же ты тесный. Не нужно криков, лучше поцелуй меня, ведь у нас так мало времени. Потерпи ещё чуть-чуть, мне не долго осталось.
Оргазм был самым прекрасным моментом для Шерлока и самым болезненным для Джона. Когда Холмса отпустило, Уотсон попытался, было, высвободиться, но детектив прижался к нему всем телом и вновь прильнул к его губам. Это было выше его сил. Доктора охватила паника, тело бросило в дрожь. Оно сопротивлялось, пытаясь скинуть Холмса, всё ещё надеясь на спасение. В глазах окончательно потемнело, каждая клетка тела наливалась свинцом.
Неужели ласками можно убить?
Уотсон постепенно прекратил дёргаться. Сердце Шерлока Холмса больше не бьётся. Он сам отравил его отчаянием. И здесь ему больше нечего делать. Утром миссис Хадсон обнаружит тело, Лестрейд со своей командой опять не найдёт истины, а единственный в мире детектив-консультант исчезнет. Навсегда.
Очнулся он на диване в холодном поту. Это был кошмар или его собственные воспоминания? Нужно срочно проверить. Где он? Наверное, в своей комнате. Чёрт, вокруг слишком темно, а лестница слишком длинная. Ну же, скорей.
Он упал на колени перед кроватью. Вот он, лежит, живой, невредимый. Спит.
-Прости меня, пожалуйста. Прости. Обещаю, я больше к тебе никогда не прикоснусь.
Ответ на своё предложение Джон так и не получил.